yan

Читал в поезде из записных книжек А.П.Чехова. Он копил всякие ненужные мелочи, переносил из книжки в книжку, повторял по многу раз -- иногда вдруг начинал записывать дурацкие фамилии -- некоторые почему-то еврейские тоже по многу раз, перенося из книжки в книжку -- кабы я был ученым исследователем, особенно с психоаналитическим уклоном, то придумал бы за Чехова много полезных смыслов для этих книжек, преимущественно неприличных. Способ избавиться от ненужного. Не вышло? Попробуем еще раз, пока не получится.

Шел со станции по Гданьской, там стояли полупрозрачные черные мусорные мешки, туго набитые великолепными разноцветными кленовыми листьями. Следующий газон: и там полупрозрачные черные мусорные мешки, туго набитые великолепными разноцветными кленовыми листьями. Тьфу.

(Листья даже выигрывают в красоте несколько пунктов от того, что их набивают в полупрозрачный мешок).

Читал в поезде какие-то куски из записных книжек Чехова времен "Ариадны" или какого бишь рассказа, где "твою птичку укачало". Он, вообще, некоторые вещи записывал снова и снова -- забывал, видно -- иногда с важными вариациями, а иногда буквально; и вот примерно в это время так и этак записывал мысль про то, что мужчины любят Россию. У нее была вторая половина, которая, видимо, не требовала записи, про то, как женщины гораздо легче привыкают в чужой стране.

Эти две половинки с тех пор, возможно, изменились абсолютно и относительно. Мне, впрочем, важнее, что любовь, про которую он писал, кажется, требует коктейля с непременным содержанием деревни.